ПРАВА НЕ ДАЮТ,ПРАВА БЕРУТ!

Нет ничего опаснее для идеологии, чем заблудиться во времени. Тем более это касается движений революционных, мессианских, нацеленных на преображение или демонтаж современного мира. Радикальная идея должна возникать своевременно. В противном случае, идеология вместе с ее апологетами становится ветхой, вполне безобидной экзотикой. 

В свете сделанных замечаний рассмотрим критически евразийский проект. Насколько он собственно уместен и актуален? 

Существует достаточно обоснованная законченная доктрина, привязывающая евразийство к законам геополитики. В определенном контексте соединение этих понятий совершенно справедливо и верно. Бесспорно, евразийская идея требует воплощения в пространстве. Вопрос в том, насколько актуальное пространство соответствует идее. Нужно ли сегодня абсолютизировать геополитический фактор или же необходимо разрабатывать более современную технологию борьбы? 

Посмотрим, что представляет из себя нынешний евразийский пейзаж и, прежде всего, Россия. Известно, что главным условием реализации контратлантической геополитики является независимость национальных государств. Любой евразийский проект, начиная с "континентального блока" Хаусхофера, предполагает альянс автономных, свободно действующих единиц. Точнее, обязательно наличие хотя бы нескольких могучих держав полноценно и гибко контролирующих прилежащие к ним регионы. В качестве идеальной модели антиатлантического союза чаще всего рассматривается ось Берлин-Москва-Токио. Возможна и более расширенная версия, включающая в альянс всю Западную Европу и Тихоокеанский регион. Еще раз подчеркнем, что стратегическое формирование такого союза подразумевает как минимум потенциальную независимость региональных блоков. При ее отсутствии, евразийский альянс - суть наивное прожекторство и фантазия. 

Трагично, но именно в таком положении пребывают современные геополитические альтернативы мондиализму. Дело в том, что важнейшие евразийские форпосты теперь уже даже нельзя назвать оккупированными. Ни Японию, ни Германию, ни, тем более, западноевропейские державы, больше невозможно идентифицировать как национальные государства. Несмотря на определенные финансовые и тактические разногласия, перед нами единый технократический монстр, скрепляемый отнюдь не только геополитическим диктатом США. Значительно важнее социальный фактор - космополитический альянс бюрократий, по сути и обеспечивший триумф мондиализма. Не случайно, ненавистное понятие "система", в первую очередь, отождествляется с социальными бюрократическими институтами и лишь затем переносится на геополитический уровень. Если специально анализировать установившийся в Евразии статус-кво, то пожалуй наиболее верным шагом было бы провести параллель с социологической теорией Герберта Маркузе. А именно: расширить его толкование "одномерного человека" до масштабов целого государства. Чтобы было яснее о чем идет речь, процитируем один из тезисов Маркузе: "Старый термин "интериньекции" - подразумевавший наличие в человеке личного пространства, в рамках которого он все же мог не зависеть от общества - устарел. В современную эпоху технологическая реальность вторгается в это личное пространство и сводит его на нет. В результате мы наблюдаем не приспособление, но мимесис: непосредственную идентификацию индивида со своим обществом и через это последнее с обществом как целым". 

Тот же процесс мы наблюдаем и на примере бывших национальных государств. Стоит только заменить "личное пространство" "национальными границами" и теория Маркузе окажется вполне адекватной международным проблемам. Применив его метод, мы увидим, как глобальная экспансия бюрократических структур и капитала вытесняет всякое подобие этнической самобытности, а следовательно, и геополитической свободы. Точно так же, как ранее было аннулировано личное человеческое пространство, сегодня удалена национальная, государственная идентичность. Естественно ни о какой серьезной геополитической альтернативе мондиализму в таких условиях говорить не приходится. 
Тем не менее, проанализируем возможные стратегические перспективы для России. 

Вариант первый. Продолжая находиться в фарватере мондиалистской цивилизации, Россия окончательно и бесповоротно переходит в разряд региональных держав. Очевидно именно такой геополитической линии послушно придерживается нынешнее кремлевское руководство. (Капитуляция в Югославии, индифферентная позиция на Ближнем Востоке, попытки ввести визовый режим с республиками СНГ и т.п.) В случае реализации подобной программы, "лучшее" на что может рассчитывать РФ - это функция местечкового жандарма, истощаемого беспрерывными войнами с мнимым врагом - исламом. Однако вероятнее всего последует дальнейший прогрессирующий распад государства. Границы России слишком велики, чтобы страна могла вписаться в статус региональной державы. Поэтому Запад и возможно Китай всеми силами будут продолжать провоцировать ее ликвидацию. Зная состояние действующей в России власти, нетрудно представить конечный, катастрофический для страны результат. 

Вариант второй. Допустим, что Москва, наконец, сбрасывает атлантистское иго и преступает к реализации евразийского проекта. Немедленно возникает вопрос: каким собственно будет новый цивилизационный ответ России Западу? Даже самые радикальные современные евразийцы (А. Дугин) признают необходимость адекватной технологической альтернативы мондиализму. Возникают идеи воспитания параллельных менеджеров, брокеров и прочей финансовой агентуры с некой особой евразийской спецификой. В более широком смысле, механическим отчужденным от духа технологиям Запада, предлагается противопоставить аналогичные, но освещенные традицией технологии Евразии. Увы, идея эта не нова. Недавнее соревнование советской и американской моделей прогресса убедительнейшим образом доказало бесперспективность и порочность технологической конкуренции. Наивный оптимизм "физиков-лириков" должен быть окончательно исчерпан. Следует раз и навсегда признать: мертвое и отчужденное - не может стать освещенным. (Кстати, именно за чрезмерное увлечение техническим прогрессом не так давно критиковали СССР сами традиционалисты.) Перерождение огненной революционной идеи в идеологический довесок к мелкобуржуазному потреблению - страшный и трагический урок на будущее. Не усвоив его, евразийство окажется в той же идеологической ловушке, что и коммунизм. Червь отчуждения снова проникает в тело империи. Утратив свою идентичность, Евразия, как и поздний СССР, сохранится лишь как фиктивная системная альтернатива США. То есть фактически станет вторым геополитическим полюсом мондиализма. 

Ясно, что подобный исход - очередное духовное поражение России. Однако отчаиваться - рано. Если евразийская идея уже не реализуема в сфере геополитики, необходимо искать более революционные авангардные пути ее воплощения. Оставшийся выбор конечно минимален. Переиграть систему, развиваясь по ее же законам, невозможно. Вот почему подлинно русская евразийская альтернатива просто обязана стать внесистемной. И здесь нужно быть честными до конца. Радикальная национал-большевистская идея больше не может опираться ни на геополитику, ни на государственность (по крайней мере на данном историческом отрезке). Потенциально враждебные атлантизму государства ничуть не менее отчуждены от нации, личности, Духа, чем их геополитический противник. В том числе, увы, и Россия. Без признания этого факта - любая оппозиция мондиализму - условна. Истинные враги евразийства отныне не просто его геополитические антагонисты. Враждебна сама структура, онтологическая ткань окружающего пространства. На самом заметном социальном уровне, безотносительное к географии зло, воплощает интернациональный альянс бюрократии и капитала. Его абсолютная власть - причина всех форм общественного отчуждения. Явление это глобально и вседавлеюще. Особенно с тех пор, как после развала СССР исчезли последние идеологические трения между бюрократиями. Геополитическая ликвидация "восточного блока" окончательно завершили стабилизацию системы. Все внутренние технические не состыковки исчезли. Каким же образом может теперь формулироваться евразийская альтернатива? Наметим пока лишь самые важные ее принципы. 

Прежде всего следует превратить оппозицию в некую совершенно иррациональную, алогичную относительно системы структуру. Проще говоря - поставить систему в тупик. Вопреки избыточному пессимизму, сделать это не так уж сложно. Оказавшись сегодня замкнутым и самодостаточным, бюрократический порядок все больше теряет гибкость, начинает повторяться и действовать сугубо механически. Очевидно, в ближайшее время он станет открыто тоталитарным и тогда вообще перестанет себя утруждать аналитическими расчетами. Любая удачная внесистемная акция будет провоцировать в нем внутренние сбои. Собственно говоря мы наблюдаем это уже и сейчас. Бессилие карательных органов в столкновениях с наркомафией и международным терроризмом связано именно с небюрократическим, спонтанным характером этих явлений. Спонтанность же действий, доведенная до "абсурда", почти гарантировано выведет систему из равновесия. В какой-то степени такая тактика сопоставима с электронным хулиганством хакеров или запущенным в компьютер вирусом. Во всех этих случаях механическая, предельно унифицированная система не способна ответить на вызов. 

Теперь о главном: почему же спонтанная, свободная от границ альтернатива непременно должна называться евразийской и русской. Ссылок лишь на одну политическую традицию здесь явно недостаточно. Необходимо говорить о более глубокой мистической преемственности, об эсхатологическом воскресении великих кочевников евразийских степей, о подвижности против фиксации. Царству оседлой административной цивилизации Хроноса бросают вызов новые летучие конницы пространства. И русские, как нация, вобравшая в себя стихии евразийских кочевников, обязаны стать их авангардом.