ПРАВА НЕ ДАЮТ,ПРАВА БЕРУТ!

О социальной направленности Великой Октябрьской Революции говорят все и всегда. Сложнее ответить на вопрос - была ли предрешена победа над контрреволюцией и интервенцией только разрешением экономического противоречия между социальными классами?
Надо согласиться, что противоречие это в 1917 году крайне обострилось, предложенное большевиками решение было удачным, а большевистская пропаганда ("Фабрики - рабочим", "Земля - крестьянам" и "Мир - Народам") - шедевр политического PR всех времен и народов. Делёж имущества капиталистов и землевладельцев и, одновременно, месть вчерашним угнетателям - сильные политические козыри. Но не стоит забывать и о том, что даже современное население, для которого материальная выгода превыше всего, легко согласится на повышение налогов и ограничение личных свобод ради гарантий безопасности. Был ли передел собственности и эмоции, связанные с установлением имущественной справедливости, единственным во имя чего шли на смерть?
Несоответствие мотивов и действий очевидно, и, т.к. оно противоречит самому факту успеха Октябрьской Революции, следует найти другие, помимо экономических, аспекты революционности 1917 года.
Одним из неэкономических разногласий был национальный, точнее, цивилизационный конфликт. В феврале 17-го на смену почти чистокровному немцу Николаю II к власти пришло временное Правительство, состоящее преимущественно из масонов. Буржуазные правители, начиная с генерала Алексеева, уговорившего царя отречься от престола, и кончая Керенским, были членами прозападных масонских лож. Революция избавила Россию от политического влияния западных стран, опосредованного этими ложами (а непропорциональное количество нерусских в первом большевистском руководстве объяснимо тем, что этим людям было легче бороться с русскими обычаями, многие из которых выродились в предрассудки). Однако о масонерии и ее влиянии мало кто знал, и рассмотрение скрытого противостояния России и Запада не отвечает на поставленные выше вопросы.
Чтобы обнаружить присутствие другого конфликта, обратимся к одной из самых загадочных личностей начала прошлого века - текстильному промышленнику Савве Морозову. Несмотря на то, что дед Саввы Тимофеевича был полжизни крепостным, с угнетенными массами Морозова ничто не связывало, и его личность не вписывается в привычную классовую схему. В нем и надо искать ключ к чему-то большему, чем классовая борьба.
Будущий спонсор пролетарской партии родился в богатой буржуазной семье, отличавшейся, правда, строгостью нравов и пренебрежением к материальным излишествам. После окончания гимназии Савва поступил в Московский Университет, на естественном отделении которого он специализировался на изучении химии и уделял большое внимание общественно-экономическим наукам. Получив диплом, Морозов отправился работать на текстильную фабрику в Манчестере, собирался защищать диссертацию в Кембридже, но необходимость возглавить семейный бизнес заставила его вернуться в Россию.
Савва достиг больших успехов в предпринимательстве, занялся благотворительностью и меценатством, жертвовал на заведения для бедноты и театр, называемый сейчас МХАТом.
Между делом Морозов подружился с Максимом Горьким. По словам писателя они вдвоем стали очевидцами "кровавого воскресенья" 1905 года (другие источники эти слова опровергают). Именно Горький привел к Морозову конкретного товарища из ленинской фракции РСДРП - Леонида Красина, конструктора самодельных бомб, которыми Сталин и Камо вскоре закидают жандармов во время экспроприации в Тифлисе. Товарищ Красин был озабочен пополнением партийной кассы. "Сколько нужно?" - спросил Савва Тимофеевич, не отрываясь от деловых бумаг (акции на Лондонской бирже шалили). "Две тысячи" - ответил товарищ большевик. Лицо капиталиста не осветила тень заинтересованности (в казино Монте-Карло и Лазурного берега он проигрывал за вечер в десятки раз больше). "Ежемесячно!" - быстро сориентировался Красин. Морозов посмотрел на просителя с большим интересом. "И двадцать тысяч разом, для начала" - выдохнул большевик, поймав верный тон. "Хорошо" - ответил Морозов. Когда революционер удалился с деньгами, Морозов заметил Горькому что этот молодой человек далеко пойдет. Молодой человек пошел далеко - для революции он конструировал бомбы, подделывал купюры, одновременно перед 1917 годом став главным менеджером российского представительства фирмы "Сименс", а после революции - первым советским послом в Англии. Его именем назвали самый большой советский ледокол…
Однако, дружба и собутыльничество с "пролетарским писателем" Пешковым не объясняет пожертвований Саввы Тимофеевича в партийную кассу РСДРП(б). Сохранившиеся автографы свидетельствуют, что Савва придерживался леволиберальных взглядов (на манер передовой части английской буржуазии). Истоки его симпатии к большевикам лежат гораздо глубже, и, чтобы найти их, необходимо вспомнить о родовой особенности Морозовых.
Основатель рода, Василий Федорович (1754-1825 гг.), был старообрядцем поморского согласия. Старообрядческая вера передавалась у Морозовых из поколения в поколение, несмотря на то, что сын Василия Савва (дед Саввы Тимофеевича) разбогател на текстильном производстве и купил "вольную" себе и своим сыновьям. Придерживалась этой веры и мать Саввы Тимофеевича, Мария Федоровна, после похорон сына построившая на старообрядческом Рогожинском кладбище внушительных размеров колокольню. Даже грех самоубийства, совершенного Саввой в мае 1905 года, не противоречит утверждению о его религиозности, ведь в некоторых раскольнических "толках" практиковалось коллективное самосожжение во имя Веры.
Идея использовать большевизм в интересах староверов родилась, видимо, в беседах Морозова с Горьким. Дело в том, что врагами своей веры старообрядцы считают официальную православную церковь и династию Романовых, и вражда эта берет начало в кровавой истории раскола православия. Начался раскол с реформы патриарха Никона (1653-1656 г.г.), а завершился церковным собором 1666 (чем не "число зверя"?!) года, на котором русской церкви был навязан новогреческий устав взамен студийского - более древнего и, значит, ортодоксального. Сын царя Алексея Михайловича, допустившего раскол, дикий император Петр I ликвидировал институт патриаршества, подчинил церковь светской власти и демонстративно попирал православные устои во всем - начиная с европейской одежды и кончая открытым сожительством с немкой Мартой (так называемой Екатериной). Старообрядцы считают Петра Антихристом. Это отношение распространилось и на всех последующих Романовых.
Сами староверы, хотя и не сохранили конфессионального единства, разделившись на множество толков и согласий, имели в начале XX века огромное влияние, как среди крестьянства, так и русского купечества. Несомненно, каждый крестьянин в России был, пусть неосознанно, подвержен этому влиянию. Даже в стихах образованного выходца из крестьян, Есенина, имя Христа пишется всегда по-старообрядчески с одной "и" - Исус.
Савва Морозов предложил крестьянам легитимную расправу с неправедной церковью после победы большевиков, а большевикам посулил поддержку всего крестьянства при небольшой ревизии марксизма. Так научный атеизм, игнорирующий церковь, стал "воинствующим", оправдывающим разрушение храмов и убийство попов.
Наличие религиозной составляющей Октябрьской Революции подтверждается и особенностями коллективизации сельского хозяйства, проведенной в основном с 1929 по 1932 год. Экономическая эффективность колхозов по сравнению с частными хозяйствами несомненна, однако, вызывают недоумение темпы и методы коллективизации (ведь социальная напряженность при диктатуре еще опаснее). Этот момент объясняется необходимостью замаскированной расправы над крестьянскими старообрядческими лидерами - после гражданской войны крестьянство стало хорошо организованным, многому обученным и представляло угрозу атеистическому режиму. Не надо забывать, что Сталин, когда-то учившийся в духовной семинарии, сохранил восстановленный сразу после революции институт патриаршества, а в первый день Великой Отечественной патриарх призвал православных к войне с язычниками-фашистами, опередив своим призывом Сталина.
Упорное замалчивание религиозного аспекта Революции 1917 года как коммунистами, так и антикоммунистами объясняется атеистическими установками одних и протестантским лицемерием других. К тому же, любому правящему в России режиму опасно будить стихию "русского бунта" и выгодно принизить уже случившееся пробуждение до одного только экономического столкновения.
В завершении следует сказать о том, что стоит помнить каждому нацболу - независимо от веры или ее отсутствия. Национал-большевистская идеология завершает идеологический спектр, только она одна из всех существующих не реализована полностью до сих пор в реальной политике. Такое положение соответствует окончанию современного периода циклического времени, называемого образным языком Библии "концом света", в течении которого формируются зачатки нового периода. Ни одна идеология и производная от нее политика не могут быть основой действительного возрождения, но справедливость социального уровня способна подготовить некоторых к нисхождению Духа в мир. Победа НБ-Революции должна стать торжеством этой справедливости.
Сергей Соловей