Поразительно, как быстро стареют теперь социальные теории. Ещё вчера свежие безупречные доктрины, стремительно переходят в область архаики. Исследование общества с опорой на их постулаты становится всё более проблематичным. Пришло время ревизии даже для самых надёжных мобильных концепций, служивших до сих пор руководством к действию. Остановимся на одной из таких теорий подробнее. Речь пойдёт о знаменитой "циркуляции элит", описанной итальянским социологом Вильфредо Парето.
Для начала вспомним основные историософские тезисы самого автора. Согласно Парето, история человечества - это история смены элит. Каждая новая аристократия стремится изгнать старую и добиться своего участия во власти и привилегиях. Вначале новая аристократия, определяемая Парето как "контрэлита", изображает себя лидером и защитником угнетённых. Однако сразу же после победы она порабощает бывших союзников или в лучшем случае допускает формальные уступки по отношению к ним. Правящая элита остаётся неуязвимой до тех пор, пока сохраняет способность принимать в свои ряды пассионариев из контрэлиты. С того момента как доступ к власти становится ограниченным или вовсе закрытым, начинается этап противостояния старой и новой аристократии, точку в котором обычно ставит революция. Главной причиной, по которой замкнутая элита неизбежно сходит со сцены, Парето считал несоответствие её дарований узурпированному социальному статусу. По законам "семьи" этот статус определяется не личным талантом, но достаётся в наследство всевозможным посредственностям и вырожденцам. Дряхлеющая от глупости аристократия, к тому же заражается неумеренным стяжательством, плоды которого защитить уже не способна. Эта внутренняя слабость элиты развивается из её парадоксальной склонности к "нелепому гуманизму" и прочим отвлечённым категориям, увлечение которыми Парето рассматривал как признак упадка. Такое странное сочетание стяжательства и гуманизма наиболее характерно для буржуазных, плутократических режимов, управляемых скорее хитростью, чем насилием. (Для описания природы господствующих аристократий, Парето использовал иллюзию на Макиавелли, разделявшего правителей львов и правителей лис. Само собой разумеется, что буржуазные элиты принадлежат к породе последних.) Если бы действующая власть удержалась от проявления одной из этих крайностей, то есть от чрезмерного гуманизма или стяжательства, её процветание продолжалось бы дальше. Но вопреки обычному закону самосохранения, торжествуют именно эти - самоубийственные для элиты тенденции. В конце концов погибающая аристократия изгоняется контрэлитой, круговорот истории продолжается... К перечисленным положениям следует добавить одну важную деталь. Оставаясь либералом в области экономики, Парето прогнозировал постепенное расширение бюрократической системы, вытесняющей частную инициативу отдельных граждан на периферию. Естественно, в контексте либеральных убеждений, опасность этого процесса виделась ему в огосударствлении экономики в ущерб свободе чистого рынка. О грядущих масштабах социальной бюрократизации и её разрушительных последствиях для структуры элит В. Парето догадаться не мог. Дело здесь конечно в недостатке интуиции - отсутствовали некоторые принципиальные факторы, тотальным образом изменившие общество в последующие десятилетия. Совершенно невозможно было представить, что "циркуляция элит" вдруг может оказаться "замороженной" на определённый срок или вообще прекратиться. Тем не менее это случилось. Амбициозную публику, ожидающую когда же сработает закон Парето, придётся огорчить. Революций по формуле "новая аристократия против старой" больше не будет. Чтобы развеять некоторые популярные иллюзии, внимательно присмотримся к тому, что называют системой. Насколько её современная модель отличается от реальности исследованной Парето? Прежде всего бросается в глаза поразительная независимость системы от конкретных личностей. Абсолютно не важно - бездарны её служители или блестяще талантливы. Сегодня их функции сведены к чистому исполнительству с более или менее творческим подходом к социальному заказу. Поэтому расхожие сплетни о возрастающей роли интеллектуального капитала на деле полная чепуха. Подлинный интеллект - это как раз то, чего система боится и не допускает. Использовать его разрешается только по контракту, строго в служебном порядке. Иначе вам просто укажут на дверь. Самое интересное, что присутствие или отсутствие талантов ничуть не отражается на общей эффективности. Система уже научилась обходиться без посредников и может работать в обычном режиме безотносительно к дарованиям формальной элиты. Значение последней в наши дни вообще упало до минимума. Случайное чередование имитирующих политику марионеток есть только скверная пародия на смену аристократий. Более того, сама политика, как форма принципиального поединка социальных идей, оставлена в прошлом. Вместо неё нас приучили наблюдать неприятную чиновничью возню вокруг каких-то портфелей. С тех пор как "большая" политика перестала быть идейной борьбой, классический конфликт старой и новой аристократии оказался исчерпанным. Дальнейшая циркуляция элит стала проходить в виде последовательных отставок и назначений бюрократов в границах системы. Идеологические и социальные результаты этих перестановок крайне ничтожны. Достаточно вспомнить столкновения американских республиканцев и демократов или недавний вираж в сторону патриотической демагогии в России. Во всех случаях перед нами банальная конъюнктура и только. Скелет и нервы системы остаются не тронутыми.
Основа этой завидной стабильности достаточно иррациональна: не человек управляет системой, но личность её инструмент и придаток. Ясно, что при таком раскладе, ставка на традиционную смену аристократий обречена на провал. Даже самый удачливый пассионарий из "контрэлиты" отныне лишь часть механического порядка. Ещё один кирпичик в стене. Another brick in the wall. Взгляните на курьёзные судьбы экс-радикалов от политики и искусства и ваши последние сомнения исчезнут.
Необходим простой и жестокий вывод: теория Парето сегодня глухо мертва. Что ж, по большому счёту это даже приятно. Ведь сам принцип циркуляции не имеет ничего общего с безумием, с мечтой, с великой возможностью невыполнимого. А если так, похороним его вместе с аристократией. И старой и новой.
Алексей Лапшин |
