ПРАВА НЕ ДАЮТ,ПРАВА БЕРУТ!

 

Все в природе совершенно настоящее, включая сознание - совершенно не о чем беспокоиться. Цепи Закона не то чтобы были порваны, они никогда не существовали; демоны никогда не сторожили звезд, Империя никогда не зарождалась, Эрос никогда не отращивал бороды.

Нет, послушай, вот ведь что случилось: Они лгали тебе, внушали тебе понятия добра и зла, вселили в тебя недоверие к своему телу и стыд за свое предвидение хаоса, придумали слова отвращения для твоей молекулярной любви, заворожили тебя невниманием, утомили цивилизацией и ее ростовщическими эмоциями.

Нет становления, нет революции, нет борьбы, нет пути; вы и так царь вашей кожи - ваша нерушимая свобода ожидает дополнения только любовью других царей: политика мечты, необходимой как голубизна неба.

Чтобы потерять все призрачные права и сомнения истории, необходима экономика какого-нибудь легендарного Каменного Века - шаманы не священники, барды не лорды, охотники не полиция, собиратели палеолитической лени, благородные как кровь, ходящие обнаженными в ознаменование чего-то или раскрашенные как птицы, держащие равновесие на волне явного присутствия, тока времени без часов.

Проводники хаоса бросают палящие взоры на любого или любое, что способно удостоверять их состояние, их лихорадки lux et voluptas. Я бодрствую только в том, что я люблю и чего желаю в деле террора - все остальное лишь банки-склянки, ежедневные приступы анестезии, дерьмо для мозгов, внутренняя опустошенность тоталитарных режимов - хуже чем у пресмыкающихся, пошлая цензура и бесполезная боль.

Воплощения хаоса выступают как лазутчики, вредители, преступники amour fou, ни самоотверженные, ни себялюбивые, доступные, как дети, с повадками варваров, преследуемые навязчивыми мыслями, безработные, чувственно отупевшие, волчьи ангелы, зеркала созерцания, глаза подобны цветам, нарушители всех знаков и значений. Вот мы проползаем в щели между стенами церковной государственной школы и завода, все это сумасшедшие монолиты. Отсеки себя от племени жестокою тоскою по прошлому вползающую в нас после напрасных слов, воображаемой взрывчатки.

Последнее возможное деяние, которое определяет само восприятие, неразрывная золотая нить, соединяющая нас: незаконные танцы в переходах здания суда. Если бы я должен был поцеловать там кого-нибудь, они бы назвали это актом терроризма - так давайте ложиться в постель с пистолетами и будить город в полночь как пьяные бандиты, веселящиеся со стрельбой, что отдает вкусом хауса.