|
Прямое действие, то есть всякое действие, избегающее использования уже существующих политических каналов и направленное на непосредственное достижение цели, имеет долгую и богатую. Тем не менее, по этому вопросу существует множество недоразумений, в том числе и связанных с его искаженным освещением в корпоративных СМИ.
1. Прямое действие – это терроризм.
Террористические акты рассчитаны на то, чтобы запугать и, таким образом, парализовать население. Прямое действие, наоборот, стремится вдохновить и, путем демонстрации силы, которой обладают индивиды, мотивировать людей к самостоятельному достижению целей. Терроризм является сферой деятельности специализированного класса, стремящегося только к приобретению для себя власти, тогда как прямое действие открывает возможности (которыми может воспользоваться всякий), помогая людям взять в свои руки контроль над их собственными жизнями. Самое большее, прямое действие может препятствовать несправедливой с точки зрения активистов деятельности корпорации или учреждения, а это – просто одна из форм гражданского неповиновения, а не терроризм.
2. Прямое действие – это насилие.
Утверждать, что разрушение оборудования на бойне или выбитые окна в офисе партии, поддерживающей войну, являются насилием, - значит ценить собственность больше, чем жизнь людей и животных. Возражения такого рода незаметно утверждают насилие против живых существ, сосредоточивая внимание на правах собственности и отказываясь от рассмотрения гораздо более важных вопросов.
3. Прямое действие – это преступление, а не выражение политической позиции.
Увы, легальность или нелегальность действия едва ли дает понять, справедливо оно или нет. Ведь и расовая дискриминация когда-то была законной. Возражать против действия, ссылаясь на его незаконность, - значит уклоняться от вопроса более важного – соответствует ли оно этическим принципам? Утверждение, что мы должны всегда подчиняться законам, даже если считаем их несправедливыми, равносильно требованию соучастия в несправедливости. Разве могут произвольные установки властей обладать для нас большей моральной силой, чем наша собственная совесть? В ситуации, когда законы защищают несправедливость, нелегальная деятельность не может быть синонимом порока, а законопослушность – добродетели.
4. Прямое действие не нужно там, где существует свобода слова.
В обществе, где доминируют корпоративные медиа, стремящиеся к все более узкой специализации информации, возможность инициировать общественный диалог по какой-либо теме минимальна до тех пор, пока не произойдет что-нибудь, привлекающее к ней общее внимание. В таких условиях прямое действие является способом подпитки, а не подавления свободы слова. Сходным образом, недостаточно просто говорить о том, что люди, которые в иных обстоятельствах могли бы сопротивляться несправедливости, принимают ее как нечто неизбежное. Нужно показать, что есть возможность для действия.
5. Прямое действие отчуждает.
Напротив, многие люди, отрицающие партийную политику ввиду ее отчужденности, находят вдохновение и мотивацию в прямом действии. Каждый из них выбирает свой способ действия, а движение, стремящееся обрести массовую поддержку, должно обладать широким арсеналом методов. Иногда люди, разделяющие наши цели, но не поддерживающие прямое действие, тратят всю свою энергию на порицание проведенной акции. Поступая таким образом, они льют воду на мельницу нашего общего поражения, а не победы, поскольку, критикуя действие, оставляют совсем без внимания вопросы, этим действием поднятые.
6. Людям, практикующим прямое действие, следовало бы вместо этого использовать уже существующие политические каналы.
Многие люди, практикующие прямое действие, работают также и внутри системы. Приверженность использованию институциональных средств для решения проблем не является препятствием для равной приверженности поиску альтернатив им – там, где указанные средства не действуют.
7. Прямое действие предполагает ограниченный круг участников.
Некоторые формы прямого действия не открыты для всех, но это не обязательно значит, что они бесполезны. Все люди разные, и каждый должен быть свободен поступать в соответствии со своими предпочтениями и способностями. Важно определить, каким образом различающиеся подходы индивидов и групп, разделяющих общие долговременные цели, могут дополнить друг друга.
8. Прямое действие – это трусость.
Почти всегда это обвинение звучит из уст тех, кто обладает преимущественным правом говорить и действовать публично, не опасаясь последствий. Другими словами, - тех, кто обладает властью в обществе, или покорно принимает эту власть. Следовало ли героям французского Сопротивления продемонстрировать свою смелость и готовность нести ответственность за совершаемые действия, проводя акции против нацистов среди бела дня, и обрекая, таким образом, себя на провал? В сущности, что тогда странного в желании активистов, выступающих против растущего полицейского террора и правительственного надзора, скрыть свою личность?
9. В прямое действие вовлечены лишь студенты/золотая молодежь/доведенные до отчаяния бедняки и т.д.
Подобные заявления также голословны и не основаны на каких-либо фактах. В действительности, прямое действие было и остается многообразной практикой людей различных профессий и социальных статусов. Единственное исключение здесь составляют люди, сосредоточившие в своих руках богатство и власть, ведь у них нет никакой необходимости нарушать закон, участвуя в сомнительных с их точки зрения акциях прямого действия. Их интересам и потребностям вполне соответствуют уже существующие политические каналы. Удивительное совпадение!
10. Прямое действие – это работа агентов полиции и провокаторов.
Еще одно досужее мнение, совершенно оторванное от действительности. Подобные утверждения исключают саму возможность самостоятельных действий со стороны активистов, переоценивая влияние спецслужб и укрепляя иллюзию всемогущества государства. Сходным образом, заранее отвергается ценность и реальность разнообразия тактик. Когда некоторые люди начинают выдвигать ничем не обоснованные утверждения, рассматривая всякую тактику, с которой они не согласны, лишь как действия агентов полиции и провокаторов, подрывается сама возможность конструктивного диалога о приемлемости тех или иных методов действия.
11. Прямое действие может подвергнуть опасности других людей.
Прямое действие может быть опасным в репрессивном политическом климате, и очень важно, чтобы каждый активист стремился минимизировать его негативные последствия для посторонних людей. Но это отнюдь не говорит о том, что от прямого действия нужно вообще отказаться. Наоборот, именно в ситуации, когда становится опасным действовать помимо существующих политических каналов, подобная практика актуальна как никогда. Власти могут использовать акции прямого действия как повод для того, чтобы терроризировать невиновных, как это сделал Гитлер после поджога Рейхстага. Однако, ответственность за подобные несправедливости должны нести те, кто их совершает, то есть власти, а не те, кто этим властям противостоит. Аналогично, хотя люди, практикующие прямое действие, и действительно подвергаются риску, перед лицом невыносимой несправедливости еще опаснее безответственное молчание.
12. Прямым действием ничего не добьешься.
На протяжении истории каждое значимое политическое движение, будь то борьба за 8-часовой рабочий день или избирательные права для женщин, прибегало к тем или иным формам прямого действия. На очень многих направлениях прямое действие может дополнить другие формы политической борьбы. По крайней мере, оно акцентирует необходимость институциональных реформ, являясь козырной картой в руках тех, кто добивается изменений. Впрочем, прямое действие обладает потенциалом выхода за пределы такой вспомогательной роли, ведь оно также открывает возможность для качественно иной организации человеческой жизни, где власть распределена между людьми поровну, и каждый может высказываться по поводу всех вопросов, касающихся его жизни, – свободно и напрямую.
|
